В советское время при тепловозных депо работали химико-технические лаборатории, проверявшие качество топлива, масла, охлаждающей воды и песка, который сыпался под колёса при экстренном торможении. В конце апреля 1986 года в одну из таких лабораторий в небольшом западноукраинском городе заявились неразговорчивые серые люди, помахали красными удостоверениями с гербом и изъяли все имевшиеся в наличии дозиметры. Лаборатория не работала с радиоактивными материалами, однако дозиметры у них хранились на случай войны — исправные и, разумеется, стоявшие на учёте в КГБ. Лаборанток (там работали исключительно женщины) обязали не рассказывать никому о визите серых людей — само собой, тем же вечером все сотрудницы не сдержались и нагнали страху на своих домашних.
Привычные к чтению между строк, советские люди поняли, что произошла какая-то очень серьёзная неприятность. При этом никто не сомневался, что власти будут врать. Даже вполне правдивую информацию, которая, хоть и с задержкой, но всё же начала поступать, народ воспринимал весьма скептически, предпочитая слухи разной степени дикости. Только массовый выезд в Чернобыль «ликвидаторов» со всей страны — мера сколь вынужденная, столь и необычная — пресёк распространение слухов.
Если бы дело происходило в современной центральной или северной Европе, власти, пожелавшие скрыть правду, не стали бы заморачиваться изъятием дозиметров. Зачем? Никто и так не додумался бы их включить, а немногих додумавшихся немедленно подняли бы на смех, обвинили в конспирологии и неверии в Ноуку, а особо шумных подвергли бы организованному остракизму. Советские люди 70х-80х годов прошлого века умели читать между строк — нынешние европейцы даже написанное чёрным по белому прочитать не в состоянии. Для того чтобы их обмануть, не требуются какие-то специальные мероприятия: они безоговорочно верят своим правительствам.
Зная из книг и школьных курсов истории, что на протяжении последних тысячелетий политика была искусством лжи, неплохо образованный евро-электорат, тем не менее, сходу принимает на веру всё, что говорят политики, а сталкиваясь с недоверием к последним, чувствует болезненный дискомфорт. Через этот дискомфорт не пробиться: они ловко отфутболивают всё неприятное и неудобное. Речь идёт, повторюсь, о центральной и северной Европе; средиземноморские нации гораздо здоровее, в этом отношении.
Я уверен, что и центро-северяне не всегда были такими. Всё ещё пытаюсь понять, в какой момент произошла эта трансформация.