В советскую эпоху бытовало понятие «культурное шефство». Это когда артисты приезжали в деревню или, скажем, военную часть — и делали народу красиво. Песни, пляски, спектакли, декламация — что душе угодно. Между прочим, в брежневские времена лидером в «культурно-шефской работе» была Литва. Там по деревням разъезжали, натурально, симфонические оркестры, оперные певцы и даже артисты балета. В остальных регионах меню было попроще, однако колесили по бездорожью и работали на грязных сценах колхозных клубов какие-никакие, но всё же профессионалы.
Деятельность эта было наивной и, в большинстве случаев (кроме доблестной Литвы), достаточно формальной, но всё же понятной, небесполезной и даже, пожалуй, благородной. Тем более, что во многих тьмутараканях иной культурной жизни, помимо шефских концертов, почитай что и не было.
Наша эпоха торжествующего абсурда умудрилась и в эту безобидную строку вплести пакостное гнилое лыко. Читаю в новостях: «Театр Ермоловой заключил договор о взаимном творческом сотрудничестве со Следственным комитетом России».
О взаимном. Со Следственным комитетом.
Даже самому упоротому брежневскому пропагандисту такая формулировка в голову бы не пришла. Сюрреализма ситуации добавляет то, что худрук театра, освятивший своим сосредоточенным присутствием церемонию подписания договора — заматеревший Костик из «Покровских ворот».
Искусство давно уже ни у кого не в долгу, но продолжает заученно маршировать, даже и без музыки.