Пролетают заглавные титры, на экране — вы. Договариваетесь с каким-то гегемоном — по одежде судя, маляром — о проведении в вашей латифундии неких работ. Он осматривает объект и роняет веско: сделаем. Чего по деньгам? — интересуетесь вы. Гегемон называет две близко стоящие цифры «от» и «до». Диапазон вас устраивает. По рукам, — говорите вы и удаляетесь в уютное лоно хоум-офиса, чтобы не смущать своим присутствием виртуоза валика и кисти.
Быстрая перемотка на несколько дней вперёд. Всё закончено, работа сделана хорошо, вы улыбаетесь, киваете и показываете большой палец. Гегемон убирается восвояси и оттуда выстреливает инвойсом, в котором значится цифра, раза в полтора-два превышающая запрошенный изначально максимум.
Поставим сюжет на паузу и, глядя на застывшую в центре экрана вашу гневную физиономию, зададимся вопросом: а что, собственно, произошло?
Отмотаем на два года назад. Тот же маляр, те же декорации, работа сделана хорошо, вы довольны, и платите по счёту, точно соответствующему оферте.
Опаньки.
Оферта. В прошлый раз вы её попросили, а сейчас — нет.
В этом секрет произошедшего пердимонокля. Отказ от формальной оферты для вас и для гегемона означал совершенно разные вещи.
Вы, памятуя о его честности и аккуратности, решили не огорчать его формальностями, в полной уверенности, что он будет строго придерживаться обозначенного вербально (и без свидетелей) диапазона цены.
Он же воспринял ваш отказ от формальностей, как отказ от торга и приглашение объявить любую цифру. Проманкировав офертой, вы, в его понимании, подписали контракт с пустым полем цены: дескать, впишешь потом, сколько надо.
Продолжаем воспроизведение. Вы начинаете торговаться и, разумеется, сбиваете цену (маляр не хочет терять клиента, да и сам чувствует, что увлёкся). Всё, вроде, хорошо кончается, но вы оба остаётесь с ощущением обмана. Вас «обманул» гегемон, зарядивший сверх ожиданий, а гегемона «обманули» вы, сначала согласившийся на произвольную цену, а потом впавший в крохоборство.
При этом никто никого не обманывал: просто вы — носитель высококонтекстной культуры, а гегемон — низкоконтекстной. Вы додумываете то, что в понимании вашего оппонента надо явно проговаривать.
Никакого компромиссного решения здесь не существует: столкнувшись с низкоконтекстником, высококонтекстник обязан подстроиться к дуболомности своего визави. Никаких домыслов: оферта, контракт, подпись. В обратную сторону это не работает: низкоконтекстник под высококонтекстника подстроиться не сможет, у него когнитивных механизмов для этого нет.
Западная культура, в основном, низкоконтекстна. Так что услышав чьи-то жалобы на то, что «запад их обманул», вы будете знать, о чём спросить жалобщиков.