Бывают ситуации, из которых не предусмотрен благоприятный исход: вскрывшийся адюльтер, непосильные долги, свихнувшаяся судебная система, неизлечимая болезнь, глобальная война…
Однако любой популистский нарратив — неважно, из какой делянки политического спектра доносящийся — всегда основан на неприятии идеи необратимости. Всё поправимо, поют с трибун. Адюльтер обернётся обоюдно полезным опытом перцептивной слепоты. Кредиторы сожгут долговые расписки в приступе пиромании. Облыжно обвинённый помашет перед судьями Окончательной Бумажкой и отправится домой. Болезнь спасует перед настойкой зверобоя. Война закончится церемонной французской кадрилью, в которой сойдутся прославленные кибальчиши и посрамлённые плохиши.
Главное — уверовать в некую доктрину и в носителя этой доктрины. Прочее приложится.
Золотой век человечества наступит тогда, когда основой всех разновидностей житейских философий — от бытовых до экзистенциальных — станет фатализм. Настоящий, искренний, а не притворный, как раньше. Греческие мойры, скандинавские норны, карма, всеведущий авраамический бог, развесистая эсхатология мировых культур — это просто страшные сказки у костра. Мы любим эти сказки, но всерьёз в них не верим. Ночью мы пугаемся, натягиваем одеяло на голову, но утром вскакиваем и бежим бороться с фатумом, поскольку так нас устроила эволюция (ну или кто там). Наши герои — не те, кто сидит на берегу реки и наблюдает за проплывающими предметами, а те, кто носится по берегу в поисках лодки, потому что самое главное — где-то там, далеко, на другом берегу, и надо срочно, не теряя ни секунды, туда попасть.
Благодаря этой суетливости мы достигли заметных успехов в преобразовании окружающего мира, но так и не научились разговаривать друг с другом. Мы умеем потреблять, но не умеем объяснить зачем. Нам проще уничтожить непонятное, чем смириться с его существованием. Мы не доверяем природе, мы всегда пытаемся её исправить. Именно этот подход и завёл нас в тупик. Если не научимся сидеть на берегу и созерцать течение вод — скоро не будет ни вод, ни берега.
Кажется, не научимся. За последние пару месяцев несколько моих «прогрессивно» настроенных знакомых из разных стран поведали мне, что ядерная война — это не так уж и страшно. В их информационном пузыре это, очевидно, стало общим местом: ну взорвётся где-то бомба… или сотня… или тысяча… Ерунда. Ничего необратимого не бывает. Всё исправим. В их понимании, это что-то вроде генеральной уборки: немного поднапрячься, зато потом — чистота.
Люди образованные и неглупые. Видимо, это уже и в самом деле не остановить.