В октябре 1985 года правительство западноафриканского государства Берег Слоновой Кости потребовало от мирового сообщества, чтобы на всех языках их страна впредь именовалась Côte d’Ivoire. Это была такая немного неграмотная версия французского названия (по правилам французского языка, вместо пробела там полагается тире), которую «бережане» посчитали патриотически выверенной.
Присовокупить к многочисленным несчастьям одной из беднейших стран мира ещё и топонимический butthurt никто не решился, и таким образом, в дипломатических бумагах по всему миру послушно появилось Côte d’Ivoire. При этом, понятное дело, никому и в голову не пришло менять словари. И в письменной, и в разговорной речи англичане продолжали употреблять название Ivory Coast (изредка добавляя унизительный артикль ‘the’), немцы — Elfenbeinküste, поляки — Wybrzeże Kości Słoniowej, и так далее.
И только русские приняли западноафриканскую блажь всерьёз и действительно внесли требуемое изменение в свой язык. Иностранное название бережно транслитерировали, оставив даже несвойственный русскому языку апостроф. Наверняка сохранили бы и диакритическую шапку над ‘о’, но в тогдашних кириллических печатных машинках этот символ, к счастью, отсутствовал. Единственная лёгкая фронда, которую позволил себе отзывчивый русский народ, проявилась в сохранении грамотного французского тире. Так Берег Слоновой Кости сейчас по-русски и называется: Кот-д’Ивуар.
С тех пор всякий раз, когда речь заходила о коррекции географических названий по прихоти автохтонов, русские неизменно проявляли поразительную сервильность. Таллинн с двойной ‘н’? Кыргызстан с двумя ‘ы’? Алматы? Молдова? Беларусь? Извольте-с! Котдивуаризация географических названий идёт полным ходом.
Я могу как-то понять — если не рационально, то, по крайней мере, эмоционально — почему в праве на собственную топонимику русским отказывают бывшие советские республики. Но почему русские сами упорно отказывают себе в этом праве — я, убей бог, никогда не пойму.