Курьёзная особенность прямой демократии состоит в непрофессиональности «законодателей». В принципе, любой человек может запустить любую законодательную инициативу на федеральном уровне, собрав сто тысяч подписей в поддержку последней — и если страна проголосует «за», правительство будет обязано придумать, как эту инициативу реализовать на практике. Для запуска кантональной инициативы требуется гораздо меньше подписей, например, в Цюрихе — шесть тысяч, а в нашем богоспасаемом кантоне Швиц — две тысячи. Ну а на общинном уровне даже и подписей собирать не надо. В нашей деревне это решается собранием общины (на которое обычно приходят человек двести из четырёх с половиной тысяч имеющих право голоса), а в других местах достаточно решения локального правительства. Решения, принимаемые на общинном уровне, не меняют законодательство, а на кантональном и федеральном — меняют, и как можно заметить, «порог вхождения в законодатели» довольно невысок.
Теоретически инициативы проходят некую экспертизу, но только на уровне общего соответствия конституции. Соответствие здравому смыслу уже не требуется, да и здравый смысл в каждом кантоне свой. Скажем, инициативу, разрешающую автомобилистам отстреливать велосипедистов, наверняка зарубят, но инициативу, обязывающую велосипедистов носить наушники и слушать йодли, скорей всего, пропустят.
Как правило, инициативы запускаются политически активными организациями, члены которых редко разбираются в законах и не очень хорошо владеют логикой, поэтому иногда они требуют невозможного. Однажды народ проголосовал за ограничение трудовой иммиграции из Евросоюза, что прямо противоречило подписанным Швейцарией международным договорам, частью которых была трудовая миграция. Разрыв этих договоров потребовал бы отдельного голосования. А в противном случае, ограничение миграции было просто технически нереализуемо. И при этом, неисполнение решения народного веча — тоже уголовное преступление. Реально Mission Impossible, как в кино. Но в правительстве сидят далеко не томы-крузы, так что в итоге они притворились, что никакого голосования не было, а народ притворился, что и фиг с ним.
Нечто похожее сейчас происходит в крупнейших общинах кантона Цюрих — в самом Цюрихе и Винтертуре. Этим летом они сокрушительным большинством приняли инициативы, вводящие понятие минимальной оплаты труда. Для Швейцарии это серьёзное новшество, местному трудовому кодексу концепция МРОТ неведома. В Цюрихе предложенный МРОТ составил 23.90, а в Винтертуре — 23 франка в час, это примерно столько, сколько зарабатывают уборщицы.
И всё бы хорошо, но по существующему законодательству, общины не имеют возможности вводить юридически обязывающие изменения в трудовой кодекс. Это закон федерального уровня. Отношения между работодателями и работниками в Швейцарии — как, наверное, и везде — определяются двумя вещами: трудовым кодексом и контрактом. Первый довольно расплывчат, так что второй гораздо важнее, и написать туда можно что угодно — в рамках закона, разумеется. Контракт может быть основан на некоем шаблоне, разработанном профсоюзами, но необязательно — на усмотрение работодателя. Общины имеют сильное влияние на бизнес в самых разных областях: землепользование, инфраструктура, налоги, транспорт и т.д., но в финансовые отношения между фирмой и работниками вмешиваться они не могут, для этого нет законодательной базы.
На этот очевидный факт и указали ассоциации работодателей в Цюрихе и Винтертуре, обжаловав результаты голосования в суде. Очень любопытно, что из этого получится. Если суд подтвердит решение общин, это войдёт в прямой конфликт с трудовым кодексом, отменить или изменить который у суда полномочий нет. Отмена решения, принятого серьёзным большинством, создаст середь абчественности напряжённую интригу. В любом случае будет интересно.